У нас есть дед Нурумов – он читает. Короче, открывает садака, кушать открывает. А потом когда чай делают, он опять читает. А потом все встали, он опять «Аллах Акбар» делает. Я ж говорю – казахи такой народ суеверный!

Вот уже два столетия, как среди казахов утвердился ислам , а в наши дни без каких-либо оговорок их причисляют к этническим мусульманам. Этому способствует усиливающаяся с каждым годом исламизация, характерная в целом для мусульманских регионов России. Однако не все казахи признают себя мусульманами, а в религиозном сознании казахов по-прежнему присутствуют отголоски домусульманских натуралистических верований, которые, собственно, и позволяют говорить о «традиционном исламе» , а также следы явного влияния христианства. В предлагаемой статье мы бы хотели осветить самые разные грани религиозных воззрений казахов, а также показать процесс распространения норм классического ислама , идейную борьбу за его наследие среди современных казахов-мусульман, которая протекает не всегда гладко и безболезненно.

Оформление исламских институтов. С началом перестройки в середине 1980-х гг. начался процесс религиозного оживления у всех народов России, в том числе и российских казахов. Явно и зримо это проявилось в активном строительстве мечетей. Если в советский период в сельской местности мечетей не было, то сейчас они есть практически в каждом более или менее крупном посёлке. При кочевом образе жизни постройка мечетей была затруднена самим подвижным образом жизни, как правило, мечети строились в южных районах, населённых также оседлыми узбеками, каракалпаками; с распространением ислама коллективные молитвы устраивали чаще в отдельных юртах, принадлежащих состоятельным казахам. А в целом местами молитв чаще выступали святые места, которым поклонялись в духе тенгризма. Атеизация общества в советский период также сдерживала постройку культовых сооружений.

Большинство увиденных нами мечетей построено в конце 1990-х гг., и строительство новых только увеличивается в настоящее время. Нередко мечети строят казахи-предприниматели: совершая такое богоугодное дело, они повышают свой авторитет среди населения; такие мечети всё чаще отличаются изысканностью архитектурных форм, продуманных до мелочей, и за основу образцы мусульманского арабского и реже турецкого Востока. Однако есть мечети, построенные на деньги верующих (их внешний вид позволил востоковеду Ш.М.Шукурову размышлять об отсутствии стилей, архитектурных традиций у российских мечетей ). Таких мечетей множество: в сёлах Акбулак и Адамовка Оренбургской области (в Адамовке 25 старейших жителей во главе с И.И.Ганеевым ходили по дворам, собирали по 100 руб., что, по его словам, составило десятую долю, а основную сумму предоставили руководители совхозов и предприниматели), в с. Казахский Аул Самарской области (там собирали по 500 руб.) , в с. Кош-Агач Республики Алтай и др. А мечеть в с.Осинки Самарской области построена не только на деньги прихожан, но и на деньги, полученные народной целительницей за лечение больных, и сейчас, после её смерти, молитвой в мечети руководит её муж.

Выбор места для строительства мечети определяется различными хорошо известными обстоятельствами, главное из которых – потребность в ней самой общины. Предприниматели предпочитают строить мечеть на своей малой родине – в том месте, где они родились и выросли. И тогда конкретное место в деревне может быть подсказано каким-то иным знаком. Например, в с. Кусем Оренбургской области построена очень красивая мечеть на том месте, где в момент выбора приземлились два розовых фламинго.

В наши дни контроль за религиозной деятельностью осуществляют муллы и имамы, казахи по происхождению. Если муллами у казахов в XX в. были этнические казахи (что не запрещало приглашать и татарских мулл), то сложнее обстояло дело с имамами. Имамы-казахи начали появляться в 1990-е гг. В самом начале казахи перенимали духовное знание у имамов-казахов из Казахстана, параллельно с этим начался процесс поступления казахов в близлежащие медресе, и лишь некоторая часть уезжала на учёбу в Казахстан. Во вновь открывающиеся мечети, а казахи начали различать, на чьи деньги, то есть казахские или неказахские, построена мечеть, советы старейшин избирали имамами казахов, кандидатуры которых затем утверждались в Самарском, Уфимских, Оренбургских и др. муфтиятах . Различие в финансировании не доводится до абсурда, и часть денег может принадлежать и неказахам, и в мечеть приходят мусульмане разной этнической принадлежности (вот только азербайджанцы-шииты в своём большинстве предпочитают молиться отдельно ото всех, в своих молельных домах, как, например, в п. Домбаровский Оренбургской обл.). Просто для предпринимателей-казахов, построивших мечеть, важно, чтобы руководили этой мечетью казахские имамы. В глазах и предпринимателей-спонсоров, и местных жителей такое строительство способствует внутреннему росту национального самоуважения, осознания родной земли – намоленного места. Не случайно у автора книги о саратовских казахах Г.А.Ташпекова специально перечислены имамы-казахи различных районов, при том, что до 1990-х гг. всеми имамами были татары; а также перечислены мечети, построенные при непосредственном участии казахов .

Все имамы, с которыми мы встречались, были местными уроженцами. Мусульманское образование одни получили в медресе Оренбурга, другие в Казахстане, некоторые в Турции и Монголии. Характерно, что практически у всех отцы или деды были муллами. Сами же они до того, как стать имамами, имели далёкие от ислама профессии. Обучались они, видимо, на собственные средства или спонсорскую помощь, однако есть случаи, когда сами жители посёлков помогали своему мулле получить официальное образование. Например, мулла п. Тобелер Кош-Агачского района, отец и дед которого были муллами, – бывший чабан; в 1990 г. собрание посёлка решило послать его на четыре месяца в Монголию и собрало часть средств на учёбу.

Имам видная фигура в общественной жизни, его поведение находится в поле зрения всех жителей. Как правило, имамы очень строго относятся к себе. Имам Нуржан из с. Казахский Аул Самарской области говорит: «Я же имам, я же должен показывать себя – какой я человек… Мы уже другие. Если мы упадём, это будет не то чтобы смех, это будет унижение». А другой рассуждает в ироничной манере: «Не делайте то, что мулла делает, делайте то, что он говорит», и рассказывает анекдот, как «на том свете убийцы и воры в аду лежат, вдруг их снизу кто-то щекочет. Кто такой? Мулла». Правда, поведение этого имама не устраивает местный совет старейшин и ему уже подготовили замену.

Функции имама традиционны – он руководит ходом молитвы, читает хутбу, совершает мусульманский брак (нике), читает молитву-жаназу над умершим и пр. Но, как правило, мечеть располагается в относительно крупном сельском населённом пункте, в мелких же или удалённых деревнях мечетей нет. В таких удалённых посёлках все эти функции исполняет «народный» мулла (часто его называют «молда»).

Современное понимание того, кто такие муллы осложнено тем, что в Российской империи муллы были фактически приравнены к исламскому «духовенству». Традиционно муллами называют знатоков мусульманского ритуала, хотя бы какой-то части Корана, чтецов молитв на похоронах, свадьбах, при наречении имени, во время вызывания дождя и т.д. В наши дни практически вернулись к такому пониманию статуса мулл. В казахской среде их очень много. В действительности, это всё те же аксакалы, многие из которых Коран читают по памяти, не зная арабского языка, и весьма своеобразно могут его толковать. Один мулла рассказывал о Всемирном потопе в таком стиле, что «двухэтажный пароход строили под командованием ангела-хранителя». Однако в последние лет пять имамы всё чаще ориентируют «народных» мулл на обучение если не в медресе, то на курсах или семинарах в Оренбурге, Уфе и т.д. Есть и такие, кто предпочитает учиться у имамов из Казахстана частным образом.

Несмотря на то, что казахское население активно участвует в строительстве мечетей и обучении имамов, мечеть оно посещает нечасто. Так, в с. Акбулак (между прочим, районном центре) Оренбургской области на пятничный намаз приходит 15-16 человек, такая же численность наблюдалась в джуму в с. Осинки Самарской области и в районном центре Кош-Агач. Причём помимо казахов среди присутствующих есть азербайджанцы, чеченцы, ингуши, татары, узбеки и др. Это лишь три примера, ряд которых можно продолжить. Реальность такова, что массовое посещение мечети происходит фактически один-два раз в год – по окончании мусульманского поста Ураза на Ураза-айт и на праздник жертвоприношения Курбан-айт.

И здесь на первый план выходит ещё одна функция имамов – привлечение казахов к исполнению религиозных предписаний, которое проходит главным образом через обучение. При большинстве мечетей организованы так называемые воскресные классы, которые можно было бы сравнить с мектебе, так как в них обучают арабской грамоте, чтению Корана, толкуются суры из Корана и хадисы по правилам поведения и т.п. (однако можно утверждать, что слово мектебе вышло из употребления, по крайней мере, в среде российских казахов. Обычное название – воскресные классы, в с. Кош-Агач – медресе). Эти классы посещают как дети (примерно с 7-летнего возраста, так и взрослые мужчины и женщины). Нельзя сказать, чтобы в классах было много учеников, одна из причин этого – удалённость мелких деревень от мечетей. Частично выход находят в заочной форме обучения, когда имам через муллу из этой деревни раздаёт, а затем собирает задания.

В Поволжье и Южном Урале обучение детей исламу организуется также в мусульманских лагерях, которые работают, как правило, в летний каникулярный период. Такие лагеря есть повсеместно в мусульманских регионах России, обучение в них длится от двух недель до двух месяцев, что зависит от возможностей спонсора, выделившего деньги на лагерь. Преподают в таких лагерях не только имамы, но и практиканты из медресе.

В связи с деятельностью таких лагерей интересна следующая история. На территории г. Соль-Илецка Оренбургской области находится знаменитое своей святостью на всё Поволжье и Западный Казахстан солёное озеро. Оно, по местному поверью, возникло на месте захоронения одной женщины-баксы. Несколько лет назад это озеро обнесли забором, а за вход стали брать с человека разовую плату 80 руб. (если учесть, что для исцеления необходимо совершить минимум девять купаний (по три в день), то в итоге получается большая сумма). Человек, поставивший лечение в святом озере на коммерческую основу, порицается мусульманами области, о чём имамы говорят даже в мечетях: «Аллах говорит, что соль городить нельзя. Это природный дар. Аллах его не любит. Не знаю, Аллах спишет его грехи или не спишет». Но этот же предприниматель создаёт и финансирует, в том числе из средств, полученных с озера, мусульманский лагерь для детей. И такое противоречие рождает диссонанс в умах местных мусульман.

Наиболее успешная деятельность по усилению религиозности казахов проводится в Кош-Агачском районе Республики Алтай. Это объясняется исключительно личностью, деятельностью и авторитетом местного имама – С.М.Сватова. Будучи коренным жителем, родившимся в селе Тобелер, он переехал в поисках работы в Южный Казахстан, там «пошёл в религию», получил начальное духовное образование в Талды-Кургане, после чего закончил Духовный университет в Алма-Ате. После этого он работал заместителем имама в мечети Нур в Талды-Кургане, строил мечеть в городе Текеле. В это же время он вошёл в общество проповедников «Джамаат Таблих» : «Таблих – это довести единобожие называется. В переводе на арабский язык это дауа. Дауа – это призыв к Аллаху, на пути к Аллаху. Там есть два мои учителя, и я выбрал этот путь. Это истинный и хороший путь. Для богобоязненности это…Они даже в политику не лезут, они даже в обряды, какие у населения, не лезут [подчёркнуто нами – Е.Л., О.Н.]. Мы только имя Божие проповедуем, приглашаем в мечеть, чтобы люди не портились. Это духовное знание. Это передвижная мечеть. Именно как Пророк, именно как сподвижник», – так С.М.Сватов описывал деятельность общества. По приглашению главы Кош-Агачского района он вернулся на Алтай и начал работать имамом в Кош-Агаче. Это лишь кратко обозначенный путь, по которому бывший комбайнёр и проходчик пришёл к исламу, или как он сам говорит: «До этого мусульманин был, но.. уже обращался к молитве». За этим кратким перечислением стоят процессы, характерные для региона в последние 10 лет.

Немало не только молодых мужчин, но и женщин в начале 1990-х гг. не могли найти работу в Кош-Агачском районе. На фоне начавшейся политики по собиранию казахов в Казахстане, усиления алтайского национализма, их выбор лежал в направлении исторической родины. Лишившись заработка, мужчины зачастую стали злоупотреблять алкоголем. Нынешний глава районной администрации помогал многим из них с переездом в Казахстан для обучения и работы. Если оставить в стороне миграционные потоки этого десятилетия из Кош-Агача и обратно , то для молодых людей было принципиальным возвращение на Алтай, но уже верующими мусульманами. И, таким образом, в Кош-Агаче они становились проводниками исламских идей.

Вернувшись в Кош-Агач С.М.Сватов начал активную проповедническую деятельность. Так он вспоминает свои первые дни работы: «Как тяжело было вначале. Как первый раз я пятничную молитву провёл, пять человек всего. Меня как трясло! Думаю, как… Ну надо стараться проповедь делать». Имам проповедует даже при обычной встрече, приглашает своих духовных учителей и тех, с кем учился, членов Джамаат Таблиха, тех, кто учился в Пакистане, Монголии, Казахстане, причём с семьями, дабы жёны их учили местных мусульманок исламским нормам: «Каждый мусульманин должен быть проповедником, дауа делать. Он не должен только за себя молиться. Он должен стараться другого привлечь. Тогда ты будешь истинный мусульманин». С их помощью он организует, как он сам называет, «передвижную медресе».

Каждому местному жителю, посещающему мечеть, имам указывает, что необходимо проповедовать дальше. И кульминацией этой деятельности становится постройка и в ближайшее время открытие медресе «Марказ» , куда можно будет поступить с 7 лет без дальнейшего ограничения в возрасте. Имам называет исламскую школу «медресе», и те, кто её окончит, будут грамотными мусульманами, муллами. Причём по завершении обучения, как видит имам, они будут проповедовать дальше, и в том числе среди алтайского населения. Когда в связи со сменой предыдущего имама на С.М.Сватова возникла конфликтная ситуация, последний даже оставлял мечеть, но не прекращал проповеди: «Я говорю: сдам мечеть. Я говорю, я только ради Аллаха проповедую. Буду заниматься, потому что за неё ахрат зарабатываю проповедью только. Только ради Аллаха».

Мы уже упомянули, что проповедническая деятельность имама распространяется не только на казахов, но и на алтайцев. Поначалу в этот круг попадают женщины-алтайки, вышедшие замуж за казахов, или друзья-алтайцы. Для такой проповеди имам предполагает привлечь киргизов из Бишкека, рассуждая таким образом, что «алтайцы сейчас нас не слишком слушают. Но они хорошо слушают киргизов. Потому что у них язык как-то сходится. Стараюсь ближе к этим братьям проповедь делать». Из Киргизии на эту проповедническую деятельность в алтайской среде было получено согласие.

Конечно же, местными жителями деятельность имама оценивается неоднозначно. И главный камень преткновения в «менталитете», как говорят сами казахи: «Может быть, немножко и обижают его… У них там в Казахстане мулды совсем другие. Там если ты казах, ты мусульманин, ты в первую очередь должен подчиняться мулде. А у нас в первую очередь люди должны, значит, жить, сами себя кормить. Вот я пойду к мулде. Что мулда мне даст? Разве работу даст? Или с неба что-то свалится покушать? Это уже не будет. А надо идти в ногу. Как наше понятие? Значит, мы работаем. Любой должен работать, кормить свою семью. А этот мулда, Сержан. Что ему надо, мечеть поднять? Это совсем другое дело. А то, что с утра до вечера молиться, не работать – это мы не можем так жить. Вот она пенсионерка, она молится [о жене – Е.Л., О.Н.]. И немножко он почему обижается, потому что он когда первый раз приехал, сказал, может быть, не так выразился: «Вы, говорит, сначала должны подчиняться мне, а потом уже подчиняться главе администрации и так далее». Почему больше молодёжи мы хотим обратить? Чтоб водку не пили, наркоманы, 70% у нас не работают. Работа по 10 дней [в месяц – Е.Л., О.Н.] – это же не работа». То есть идея о первенстве духовной власти по отношению к светской оказалась абсолютно чужда алтайским казахам, и её имаму пришлось оставить. Но обращение к исламу молодёжи приветствуется как фактор стабилизации социальной обстановки.

Продолжение следует

Авторы:
Наумова О.Б.

Ларина Е.И.