Единство двух энергодержав: параметры эффективности

О стратегическом партнерстве России и Казахстана написано достаточно, отстаиваются различные точки зрения относительно взаимовыгодности и эффективности сотрудничества. Власти России и Казахстана практически голос в голос говорят о том, что считают друг друга основными партнерами, особенно когда речь заходит об интеграции на постсоветском пространстве. И действительно, стратегическое партнерство двух стран зиждется на достаточно прочных основаниях. В частности, и в «Стратегии вхождения Казахстана в число 50 наиболее конкурентоспособных стран мира» российский вектор назван важнейшим приоритетом внешней политики РК.

Неверным будет говорить о том, что взаимные интересы России и Казахстана касаются только экономической области. Однако именно проблемы энергетического диалога в последнее время выносятся на первый план. И это понятно. Это новые реалии современного мира, когда зачастую международные отношения начинают измеряться в категориях энергополитики. При этом важным фактором экономического роста стран становятся углубление международной специализации и кооперации, а также информационные и технологические связи между государствами и регионами мира.

Россия стремится обрести статус центра, с позицией которого будет коррелировать мировая конъюнктура нефти и газа. Именно это якобы позволит стать России мировой энергетической державой. Судя по всему, достижение такого статуса провозглашено государством целью номер один. Несмотря на то, что статус энергодержавы по определению предполагает некоторый оттенок «сырьевой придаточности», а также на постоянные обвинения со стороны, в частности, США в том, что Россия использует свои энергетические ресурсы и транзитные возможности как инструмент политического давления.

Россия же, обладая разветвленной транспортной сетью и играя роль основного партнера Казахстана по транзиту ресурсов, судя по всему, стремится закрыть Центральную Азию от Запада, в первую очередь, от США, подчеркивая, что это зона ее непосредственных интересов. А вот другой тезис, упорно пропагандируемый определенными силами в поддержку концепции России как энергодержавы, — Запад как индустриальный придаток России, выглядит, по меньшей мере нелепо. Вряд ли западные державы согласятся с такой постановкой вопроса.

Однако последовательное стягивание энергодобычи и производственных мощностей под государственный контроль свидетельствуют как раз о неуклонном следовании этой линии. То же самое касается и трубопроводной сети. И стремление российской стороны сохранить влияние на Каспии и контроль над всеми трубопроводными системами на постсоветском пространстве выглядит вполне логичным, отвечающим национальным интересам России. Однако подобные стратагемы вызывают совершенно однозначную реакцию как у наших западных оппонентов, так и у властей соседних по постсоветскому пространству стран.

Казахстан, занимая шестое место в мире по запасам природных ресурсов, в экономике проводит политику форсирования добычи и экспорта энергоносителей и снижения зависимости от российской транзитной системы. Однако Казахстан позиционирует себя иначе, нежели Россия. Это находит отражение в концепции вхождения Казахстана в десятку ведущих мировых экспортеров нефти. Но одновременно Казахстан и осознает угрозы, связанные с реализацией этой концепции: восприятие страны сугубо как экспортера природного сырья, зависимость от индустриально развитых стран, снижение ассортимента экспортируемых товаров, утечка капиталов, «перегрев экономики» и т. д.

На данный момент форсирование темпов развития нефтегазового сектора по сравнению с другими отраслями экономики вылилось в значительное увеличение его доли в экономике страны. Так в 2001 году доля нефтяного сектора в обеспечении роста ВВП составляла 25,4%, а по итогам 2004 года уже 49,5%, в 2005 году — более 50%. В экспорте, соответственно, сохраняется тенденция роста нефтяной составляющей: с 36,5% до 62,5% в 2005 году. При этом величина несырьевого экспорта не изменяется и остается на уровне 1997 года, составляя порядка 2 млрд. долл. Долгосрочные «нефтяные» планы Казахстана связаны, прежде всего, с освоением шельфа каспийского моря, общие запасы которого составляют около 12-17 млрд. тонн сырья. Предполагается, что в результате реализации Государственной программы освоения казахстанского сектора Каспийского моря до 2015 года морская добыча на Каспии к 2015 году составит до 100 млн. тонн нефти в год.

Россия достаточно напряженно воспринимает политику диверсификации экспортных путей транспортировки энергоносителей Казахстана, в принципе не особенно показывая свое недовольство. Запуск казахстанско-китайского проекта Атасу-Алашанькоу и присоединение к системе Баку-Тбилиси-Джейхан прошло без какой-либо явной негативной реакции со стороны Москвы, равно как и недавнее принципиальное согласие казахстанской стороны участвовать в реализации транскаспийского проекта. Напомню, что Казахстан обязался учитывать мнение всех прикаспийских государств в этом вопросе.

Принимая во внимание тот немаловажный факт, что в Казахстане более 70% ресурсов находится под контролем западных компаний, можно говорить об отсутствии способности казахстанского государства проводить самостоятельную энергетическую политику. Кроме того, и Национальный фонд, аккумулирующий доходы от экспорта углеводородов, не играет большой роли в инвестировании экономики Казахстана, в частности, в перерабатывающем ее секторе. Это подтвердилось серией внутриполитических «встрясок», причиной которых была признана неэффективность Национального фонда.

Фактически, РК столкнулась с проявлениями «болезни роста», когда развитие системы эффективного управления фактически не успевает за темпами развития реального добывающего сектора. Негативную роль здесь сыграл и тот факт, что импульс такому экстенсивному развитию отрасли дал именно иностранный капитал, выстроивший «под себя» правовую базу. Наложение этого фактора на существовавшую энергосистему, «заточенную» под схему «центр-периферия» не могла дать иного результата.

Однако, надо отдать должное казахстанским и российским властям: им все же удалось наладить взаимовыгодный диалог в области энергополитики, о чем свидетельствуют совместные проекты, к примеру, Каспийский трубопроводный консорциум. Однако между Россией и Казахстаном существует и ряд явных противоречий в топливно-энергетической области. К примеру, отсутствие согласованных принципов в формировании тарифов на транзит энергоресурсов, неэффективная система таможенного контроля поставок и т. д. Все это во многом осложняет процесс рыночного обмена между двумя государствами, а часто и играет на руку нашим оппонентам.

Решением вышеперечисленных проблем, на наш взгляд, может стать создание некоего энергетического союза или альянса, взаимовыгодного объединения на экономической основе. Учитывая все вышесказанное, можно предположить существование достаточно широких возможностей для региональной интеграции, точнее — создания единого энергетического пространства. Создание такого рода интеграционного объединения смогло бы решить часть насущных проблем в топливно-энергетическом комплексе двух стран и открыть новые возможности для оптимизации энергополитики двух стран:

• возможность согласовывать энергетическую политику двух государств в области транзита;
• диверсификация экспортных путей и снижение зависимости от одного или группы государств;
• тактика выступления на конкурентных рынках сбыта;
• изучение рынков и формирование оптимальной ценовой политики на новых рынках;
• создание системы информационного обеспечения энергетического рынка;
• разработка совместного топливно-энергетического баланса;
• совместное освоение месторождений;
• экономия ресурсов, создание резервной базы;
• модернизация производственной базы и инфраструктуры;
• создание новых маршрутов транспортировки, совместное долевое участие в их строительстве;
• увеличение доли обрабатывающей промышленности — формирование экспортных производств;
• совместные действия по уменьшению доли сырьевого сектора в экономиках двух стран;
• развитие нормативно-правовой базы деятельности по добыче и транзиту энергоресурсов;
• решение проблем безопасности.

Не менее актуальным в данном вопросе выглядит «тихая» война с транснациональными компаниями, которые являются как бы «выносными» экономическими организмами, воздействующими, зачастую негативно, на экономику принимающей страны. Так, ТНК, осуществляя импорт капиталов, технологий, рабочей силы, систем управления и проч., создают экономически процветающий «оазис» в пределах своего действия, но при этом опустошая ресурсную базу страны, часто варварским способом, и провоцируя социальные диспропорции и противоречия в обществе.

Итак, возможности России, крупнейшего производителя нефти и газа в мире, и Казахстана, обладающего огромными нефтяными запасами и большим транзитным потенциалом, кратно возрастут, если государства объединят усилия в этой области. И российские и казахстанские власти понимают, что все усиливающийся энергопоток по направлению «Восток-Запад» очень важно поставить под свой контроль. По одиночке Россия и Казахстан этого сделать не смогут. Не менее актуально участие российского капитала в казахстанских проектах, как можно масштабнее замещающих западные капиталы, и наоборот, участие казахстанских финансовых ресурсов в российских проектах.

Важно учитывать, что существующие с советских времен и построенные в постсоветское время транспортные коридоры уже связывают Россию и Казахстан в единую систему. Модернизация системы «Атырау-Самара», расширение трубопроводной системы Каспийского трубопроводного консорциума, проект создания собственного танкерного флота свидетельствуют о широких возможностях сотрудничества в рамках ведения единой энергетической политики.

Первые шаги на пути объединения предпринимаются на политическом уровне. Это особенно актуально в свете нарождающейся в ЕС идеи формирования «газового альянса» с участием Казахстана, Узбекистана и Туркмении, с целью уменьшить энергозависимость ЕС от российских углеводородов. Так, в марте 2003 г. по инициативе Н. А. Назарбаева было принято совместное заявление глав государств СНГ о взаимодействии в вопросах энергетической политики и обеспечении защиты интересов стран-производителей природного газа.

В частности, в рамках ЕЭП предполагалось, что четыре страны СНГ могут в 2007-2010 году создать общий рынок энергоносителей. Еще в 2004 году планировалось завершить разработку совместных прогнозных балансов энергоресурсов России и Казахстана до 2020 г., являющихся основой для создания единого энергетического пространства.

Вовсе не случайным выглядит и предложение В. В. Путина в Шанхае на Саммите ШОС в июне этого года создать в рамках ШОС специальный Энергетический клуб. При этом указывалось, что ШОС уже обладает достаточно развитой инфраструктурой для реализации собственных энергетических проектов. И межправительственное соглашение от 4 октября этого года между Россией и Казахстаном о создании совместного предприятия по переработке природного газа из месторождения Карачаганак в Казахстане на основе Оренбургского газоперерабатывающего завода свидетельствует о первых шагах в этом направлении на практическом уровне.

Таким образом, энергетический союз России и Казахстана или институированное единое энергетическое пространство может выступать как механизм защиты интересов производителей/поставщиков в условиях зависимости газовых цен от нефтяных (т. е. независимо от спроса/предложения), перепродажи энергоносителей третьими странами. При этом должен быть создан надгосударственный орган, исполняющий роль менеджера для энергодобывающих, перерабатывающих и транспортирующих компаний, уравновешивающий интересы государств-участниц. Однако здесь мы можем столкнуться с проблемой другого порядка. Интеграционные инициативы государства в топливно-энерегетической сфере могут быть не восприняты на уровне самих добывающих и транспортирующих компаний, во многом ведущих самомтоятельную политику. Это уже вопрос управляемости государственными активами и наличия рычагов влияния на принятие решений.

Но в любом случае для создания такого рода взаимовыгодного объединения сейчас самый удобный момент. Завершение транзитного периода на постсоветском пространстве пока еще оставляет возможность для маневра политическим и экономическим акторам для выстраивания наиболее оптимальной конфигурации. Система еще «подвижна», она еще трансформируется, и это очень отчетливо понимают наши оппоненты, стремящиеся переформатировать его под себя. Это ключевой момент. И российские власти должны осознать, что в скором времени уже многое невозможно будет изменить, даже непосредственно у своих границ. Важно не упустить шанс.

При написании статьи использовались материалы КИСИ.

Автор: Харитонова Н.И.
Эксперт ИАЦ МГУ